Отправлено: 23.04.13 19:39. Заголовок: Наши трехцветные флаги

декабрь 1794 года

 Отправлено: 23.04.13 19:40. Заголовок: Зарисовка первая. До..

Зарисовка первая. Дорога.

Название Кот-дю-Нор было простым и все объясняющим. «Берег моря». Изрезанные бухтами и гротами прибрежные скалы, намертво вросшие в открытую ветрам с Па-де-Кале землю вековые леса, вересковые пустоши, вода, небо и шум прибоя. Суровый край, не удивительно, что он рождает людей фанатичных и упрямых.
Так рассуждал комиссар Рено, вцепившись в свою шляпу с трехцветной кокардой, норовящую покинуть голову посланца Конвента при каждом новом порыве ветра.
Ветер пах горечью и солью, он свободно блуждал в лесах, по-зимнему прозрачных, и без устали крутил крылья ветряных мельниц, которых в этом краю было великое множество. Судя по погоде, щедро мешающей снег с дождем на серой палитре декабрьских небес, на побережье штормило. Это было хорошо, потому что означало: какое-то время бретонские повстанцы будут отрезаны от своих соратников с английского берега. Хорошо, конечно же, не для самих роялистов, а для Рено и для исполнения того поручения, что дал ему Баррас.

За последние четыре месяца в Париже многое изменилось, Коммуна была распущена, якобинский клуб закрыт постановлением Конвента, заключенные в тюрьмах контрреволюционеры снова получили свободу и доступ к политической деятельности. Сам Альбер чудом удержался на плаву в тот момент, когда мутная и кровавая волна термидора захлестнула столицу и унесла на эшафот и в Лету Робеспьера, Сен-Жюста и прочих именитых якобинцев. Если бы Рено спросили, сожалеет ли он об их смерти, Альбер ответил бы «нет», ничуть не покривив душой. Террор оказался губителен для Франции, и это было очевидно. Если бы комиссара спросили, доволен ли он нынешним правительством, он, в совершенстве постигший уже политическую науку двуличия, воскликнул бы: «Разумеется!» И солгал бы. Париж зимой девяносто четвертого года был отвратителен и напоминал пир во время чумы. Все ограничения, введенные против спекуляции, в том числе знаменитый закон о максимуме, были отменены, цены взлетели до небес, беднота голодала. Биржевой ажиотаж, махинации, связанные с падением денежного курса, покупка и перепродажа «национальных имуществ», казнокрадство, взяточничество – вот каково было лицо новых хозяев жизни.
«Господи, хоть твое имя нынче и не в чести, скажи, неужели это и есть там самая Франция, во имя которой было пролито столько крови?»
Вдоль дороги от Ламбаля до Сен-Бриё чуть ли не на каждой развилке республиканцев встречали древние каменные кресты или часовни, на стенах которых седой мох за давностью лет врос в камень, а камень - в землю. На одной из них Альбер невольно задержал взгляд. Старое распятие на фоне свинцового неба, черное на сером, основательное, суровое и вечное, как сама эта земля.
И немой вопрос, давно и многократно выстраданный, невольно потревожил небеса.
Всевышний безмолвствовал, не желая тратить вечность на разговоры с безбожником. Поэтому в ответ раздалась лишь ругань солдат, у которых из-за скверной погоды вязли в грязи обоз и пушки.
Какими бы миротворцами не хотели показаться Баррас и Тальен, их чрезвычайный уполномоченный представитель направлялся в Кот-дю-Нор в сопровождении бригады генерала Юмбера. Этакое великодушие с позиции силы.

 Отправлено: 24.04.13 22:02. Заголовок: Зарисовка вторая. Го..

Зарисовка вторая. Город.

Трехцветные флаги на здании муниципалитета полиняли и отяжелели от сырости. Да и вообще выглядели довольно нелепо на фоне изъеденной временем стены из серого ракушечника. Столица департамента, насколько вспомнилось Альберу, знала еще времена Каролингов, город вырос вокруг старинного монастыря и носил имя его основателя. Святой Бриё (или как его называли тут, в Бретани, Бриок), епископ-миссионер, был по приданию человеком отважным. Если верить легендам, посреди Ла Манша корабль Бриока, направляющегося к здешним, тогда еще языческим, берегам, был остановлен самим сатаной в виде огромного морского змея. Святой, однако, не растерялся, и, заслышав искреннюю молитву Господню, чудовище испарилось в воздухе, а местные жители оказались под надежной защитой героического покровителя. Любопытно, на чьей стороне оказался бы славный каноник в наши дни? Впрочем, понятно, на чьей. В девяносто третьем на пике борьбы с пережитками прошлого и воинствующего безбожия, захлестнувшего республику, город попытались переименовать в Порт-Бриё, но название не прижилось, своего верного святого в Кот-дю-Нор явно почитали больше, чем Марата или Робеспьера.

К приезду столичного гостя в зале заседаний муниципального совета растопили камин, и это была первое удачное для Рено стечение обстоятельств за сегодняшний день. Чрезвычайный уполномоченный до крайности продрог, замерз и проголодался в дороге.

Патриархальная Бретань с трудом принимала нововведения республики. Даже в мелочах постоянно пытаясь вернуться в прошлое. Например, после казни якобинцев в Париже, мэра города якобинца Рене Лорина немедленно отстранили от дел. И теперь на этом посту Альбера встречал некий Жан-Мари Дюбуа, гражданин Сен-Северин, бывший профессор местной семинарии. Вот уж кто, по мнению комиссара, палец о палец не ударил, чтобы призвать к порядку шуанов. Впрочем, у гражданина мэра готово было оправдание своему бездействию: он совсем недавно принял дела, и вообще в окрестностях Сен-Бриё все относительно спокойно. Вот в Монконтуре и западнее, там постоянные стычки и кровопролитье. Но вы, су… гражданин Рено, конечно же, быстро со всем разберетесь, тем более, с вами солдаты…
Гражданин Дюбуа говорил осторожно, тщательно подбирая слова, и в глазах его виделись Альберу страх и настороженность. Ясно было, тут не рады ни ему самому, ни «тем более солдатам».
«Пусть боится, - цинично решил Рено, - сговорчивее будет».
А за его спиной уже звучно топали сапогами офицеры Юмбера, сходу потребовали в муниципалитет командиров гарнизона и местного ополчения, и вообще в точности следовали знаменитой Si vis pacem, para bellum.

 Отправлено: 28.04.13 09:10. Заголовок: Зарисовка третья. Си..

Зарисовка третья. Ситуация.

Карта департамента пестрела пометками о нападениях на республиканские силы, и склонившиеся над этой картой синие взирали на сей красочный символ гражданской войны с заметной неприязнью.
Бригадный генерал Жан-Жозеф Юмбер получил свое звание в Рейнской армии, до нынешнего своего назначения он не принимал участия во внутренних войнах, и перспектива сражаться с крестьянами собственной страны была этому почти сорокалетнему мужчине явно не по душе. По иронии судьбы через несколько лет, когда Жан-Жозеф окажется в немилости у Наполеона, генерала отправят в ссылку именно в Бретань. Но сейчас, зимой девяносто четвертого, Юмбер явился в Кот-дю-Нор не узником, а вершителем республиканского карающего правосудия. Замечательно. Но как?
- Такое ощущение, что у вас белую кокарду нацепил каждый второй. Посмотрите, что творится! – можно сто раз в сердцах скомкать разграфленную бумагу, но партизан от этого не убавится.
Мэр лишь страдальчески закатил глаза.
- Гражданин генерал, у нас больше десятка повстанческих отрядов, и они, к нашему с вами счастью, невелики. Сен-Бриё штурмовать не явятся. Но зато и ловить их… Сами понимаете, все местные, все друг друга знают…
- Все друг друга знают, и тем не менее у вас нет ни одного толкового осведомителя, так? – поморщился Рено. В Париже все было иначе, бдительные патриоты сами тащили на фонари подозрительных, добровольными агентами КОБа становились и старики, и женщины, и дети.
- Гражданин чрезвычайный уполномоченный… - гражданину Дюбуа начинало порой казаться, что новая власть, как говорится, с луны свалилась. – При гражданах якобинцах я бы побоялся вам такое говорить, но сейчас другие времена. Климат у нас суровый, жизнь непростая, народ приучен жить в ладу с Богом и всеми святыми, почитать стариков, священников и… господ. Так и аристократы наши, гражданин Рено, парижским не чета. Вместе с крестьянами и в церковь, и на сенокос, и коли беда какая, всем миром с ней справлялись, детей у своих крестьян крестили… Ну что ж вы думаете, коли явится в деревню их бывший господин да скажет «помогите мне», люди к вам или ко мне побегут декрет о неблагонадежных исполнять? Ну и потом все эти поборы, аресты, расстрелы священников, воинская повинность, - он почти с укоризной глянул на мрачного республиканского генерала, как будто тот самолично уморил треть Бретани в революционной армии.
«В Париже тебя, гражданин мэр, давно бы гильотинировали, - пронеслось в голове Альбера. – Но тут нет смысла. Ты мне нужен».
- Людям свойственно совершать ошибки, гражданин Дюбуа. Но сейчас мы пытаемся исправить их последствия. Вам, возможно, еще это неизвестно, но в день моего отъезда из Парижа был гильотинирован гражданин Каррье, осужденный за расправы в Нанте, - поделился новостью Рено. – Конвент уполномочил меня и гражданина Юмбера начать мирные переговоры с шуанами. Но сами понимаете, с призракам договариваться проблематично. Мне нужны имена, гражданин. Нужна численность этих отрядов. Нужно понимать, кто из командиров легче пойдет на уступки. В этом деле главное подать верный пример остальным. И я ни за что не поверю, что в вашем патриархальном краю, где все друг друга знают, никто не знает, кто на чьей стороне.
- Кое-что мы, конечно, знаем, - Жану-Мари пришлось прогуляться к письменному столу, оттуда он вернулся со стопкой бумаг, которые немедленно вручил чрезвычайному уполномоченному. – Не думайте, гражданин, что мы сидим, сложа руки. Ведь попадись мы с вами шуанам, висеть нам на соседних ветках. Вот, ознакомьтесь…
Не дожидаясь повторного предложения, Рено с жадностью накинулся на записки местных патриотов. Департамент лихорадило по всей границе с Морбианом, в котором как раз и находилась главная ставка этой чертовой белой королевской католической армии. Леса Лудеака, Першский лес, Рошьер, Лорж…
Взгляд зацепился за очередное имя, и лицо чрезвычайного уполномоченного окаменело. Воспоминания полуторалетней давности отозвались тягучей ломотой в разбитом колене, воспоминания еще более давние – резью в висках, так что строчки пред глазами Альбера потеряли резкость. Судьба не терпит незавершенных историй и открытых финалов.
- Что с вами, гражданин? – забеспокоился Жан-Мари.
- Старая рана, - Рено натянуто улыбнулся. – Не переносит холода и сырости.
Генерал Юмбер глянул на комиссара с заметным интересом. Он почему-то был уверен что Конвент навязал ему одного из своих «пауков в банке», проныру-болтуна, который только и умеет, что составлять бесконечные кровожадные декреты. А у этого рана, оказывается. Воевал что ли?

 Отправлено: 03.05.13 20:38. Заголовок: Собственный голос от..

Собственный голос отрезвил Рено.
Приказ есть приказ, и его придется выполнять. Тем более, что он сейчас не ограничен ни в средствах, ни в методах. Захочет окончательно уничтожить давнего врага, в его распоряжении регулярная армия во главе с целым генералом. И генерал вроде как неглуп и свое дело знает. Захочет оказать Вильневу услугу в благодарность за выстрел в воздух… Наверное, можно позволить себе и это. Не в ущерб ситуации в департаменте, разумеется.
«А ты все еще жив, мой бывший капитан. И все еще в строю. Судьба хранит тебя, как я погляжу. И в Париже, и в Вандее».
- Бернар Вильнев.
Альбер, суровый, подобно обличающему революционному правосудию, с неприязнью очертил ногтем в очередной раз задевшее его самолюбие имя. Прошлая их встреча дорого обошлась комиссару. Та история с украденным мандатом, потом Матильда и роялист, некстати назвавшийся чужим именем. Ну да ладно, дело прошлое.
- Гражданин Дюбуа, что вы можете сказать мне об этом человеке.
Жан-Мари был вынужден мысленно признать, что гражданин чрезвычайный уполномоченный умеет задавать непростые вопросы в неподходящий момент.
- Бывший барон, бывший кадровый офицер, - принялся перечислять Сен-Северин. -Из местной бретонской аристократии. У семейства Вильневых замок под Ламбалем. Не думайте, гражданин Рено, что мы не пытались оставлять там засады, - опередил он вопрос парижанина. Деликатно обходя стороной тот факт, что засадами занимался его предшественник в должности мэра, непримиримый и жестокий, каким и подобало быть идейному якобинцу в дни, когда Отечество в опасности. Сам Жан-Мари пока осторожничал. А может просто надеялся, что если они перестанут вешать и расстреливать, то и повстанцы поступят точно так же. Наивность, простительная математику.
- Удручающая статистика, вы и сами видите, - Дюбуа пожал плечами, признавая несостоятельность властей в попытках изловить мятежного барона. - После того, как в Вандее,.. Ну, вы сами знаете, многие из их командиров перебрались к нам. И воюют теперь иначе. Вильнев как раз из таких. Но, знаете что, не все отряды инсургентов возглавляют аристократы, и даже аристократы не все одинаковы. Люди устали от войны.
- Хорошо бы, - протянул Рено, уже составляя в уме свое первое обращение к жителям департамента. Надо будет как следует все обдумать, записать, поскорее отпечатать и разослать во все кантоны.
- Договариваться имеет смысл с теми, с кем можно договориться. Мне нужен положительный пример. Вернее не мне, а самим же шуанам. А то ведь так и передохнут, бедняги, в неравной борьбе с прогрессом. Гражданин Дюбуа подумайте, опросите вашу агентуру… Я вас не тороплю, - ободрил он мэра. – Торопит сама жизнь.
- Конечно гражданин чрезвычайный уполномоченный, я постараюсь все выяснить…
В этот момент комиссар напоминал Жану-Мари голодного бретонского волка. Прогресс, кто бы говорил. А Лавуазье конечно не вы казнили. А какой был химик, гордость нации! Остается разве что рассмотреть гильотину с точки зрения удачной механической конструкции.
- Вы уже решили, где остановитесь, гражданин Рено? – он решил сменить тему прежде, чем последует еще какое-нибудь опасное распоряжение. – Я бы хотел пригласить вас и граждан офицеров на обед. В Париже, я слышал, голодно.
«Ты не только слышал, ты еще и продовольственные отряды должен был посылать. В Париж. С зерном, изъятым у крестьян, в первую очередь тех, что сочувствуют мятежу. Но об этом мы еще побеседуем. Позже…»
- С удовольствием, граждан Дюбуа, - ответил вместо Альбера генерал Юмбер. Служивые всегда были не дураки пожрать. Особенно на дармовщину. Так что комиссару осталось лишь утвердительно кивнуть головой.

 Отправлено: 09.05.13 06:34. Заголовок: Воспользовавшись вел..

Воспользовавшись великодушным согласием парижских гостей, Жан-Мари принялся составлять записку своим домашним.
Сытый волк всяко лучше волка голодного.
Офицеры тем временем продолжали обсуждать стратегию и тактику истребления роялистов в Бретани в целом и в департаменте в частности. Гражданин Дюбуа слушал их в пол-уха, хотя, признаться, предпочел бы не слышать вовсе. Почетное доверие, что оказали ему жители Сен-Брие, оборачивалось непосильной ношей. Увы, после года террора отказаться от подобного доверия бывший профессор не осмелился. Республика не принимала отказов, трактуя недостаточное революционное рвение как пособничество врагу. А врагов комиссары КОБа умудрялись находить огромное количество в самых неожиданных местах. И пусть КОБ нынче уже не тот, что при гражданине Робеспьере, и комиссара называют чрезвычайным уполномоченным, суть от этого не меняется.
«Скверная нас ждет зима», - размышлял гражданин Дюбуа, попутно умоляя экономку разъяснить кухарке, что на обед нужно приготовить что-нибудь попроще и одновременно посытнее. Так, чтобы накормить пятерых проголодавшихся с дороги мужчин и в то же время не разозлить парижан продуктовым изобилием.
В конце он дописал: «И растопите камин пожарче. Гражданин Рено, чрезвычайный уполномоченный нового Конвента, наверное, мне стоит называть его гражданином префектом, я давно предполагал, что у нас скоро появится префектура… Так вот, гражданин Рено хромает и сетует на старые раны, что не переносят холода и сырости». Воистину сегодня гражданин Сен-Северин являл миру чудеса предупредительности.
…. – Арестовывать всех подозрительных… Патрулировать побережье и досматривать все суда, даже рыбацкие лодки… Английские агенты снуют совершенно безнаказанно… Пресечь поставки оружия… - Доносилось до Жана-Мари. И он послушно поддакивал:
- Все верно граждане. Именно так мы и поступим.